Договор заключил я с моими глазами,
чтобы мне не заглядываться на девушек.76

Ведь что за удел мне от Бога свыше,
и что за наследие от Всемогущего с небес?

Не грешникам ли беда суждена
и гибель — творящим зло?

Разве Он не видит мои пути,
не считает каждый мой шаг?

Ходил ли я во лжи,
и спешили ли ноги мои к обману?

Пусть Бог меня взвесит на верных весах,
и тогда Он узнает, что я непорочен!

Если стопы мои от пути уклонялись,
если сердце мое следовало за моими глазами,
и руки мои осквернялись,

то пусть другие съедят то, что я посеял,
и исторгнется с корнем мой урожай.

Если сердце мое соблазнялось женщиной,
если я выжидал ее у дверей ближнего,

пусть жена моя мелет зерно другому,
и чужие люди с ней спят.

Ведь это гнусное преступление,
грех, подлежащий суду.

Ведь это огонь, палящий до Погибели;
который сжег бы мое добро.

Если лишал я слугу или служанку справедливости,
когда они были в тяжбе со мной,

то, что стал бы я делать,
когда Бог восстанет на суд?
Что я сказал бы,
будучи призван к ответу?

Разве не Тот, Кто создал меня в утробе,
создал и их?
Не один ли Творец во чреве нас сотворил?

Если я бедным отказывал в просьбах
и печалил глаза вдовы,

если один я съедал свой хлеб,
с сиротою им не делясь, —

я с юности растил его, как отец,
и от чрева матери заботился о вдове, —

если я видел гибнувшего нагим
и нищего без одежды,

и сердце его не благословляло меня,
за то, что согрел я его шерстью моих овец,

если поднимал я руку на сироту,
зная, что есть у меня влияние в суде,

то пусть рука моя отпадет от плеча,
пусть переломится в суставе.

Я боялся бед от Бога
и, страшась Его величия,
я не смог бы такого сделать.

Если бы я на золото понадеялся
и сказал бы сокровищу: «Ты опора моя»,

если бы ликовал, что богатство мое несметно,
что так много собрала моя рука,

если глядя на солнце в его сиянии
или на луну в ее сверкающем шествии,

я сердцем прельщался втайне,
и слал им воздушный поцелуй,

то и эти грехи подлежат суду,
ведь так я предал бы Всевышнего Бога.

Если рад я был гибели моего врага,
ликовал, когда он попадал в беду, —

но я не давал согрешить устам,
не призывал проклятия на его жизнь, —

если в шатре моем не говорили:
«Насытиться бы нам его мясом!»77 —

но и странник не ночевал на улице,
ведь мои двери отворялись прохожему —

если я скрывал свой грех, как Адам,78
в сердце своем прятал вину,

из-за страха перед толпой,
из-за боязни перед сородичами, —
то я бы молчал и сидел взаперти.

(О если бы кто-нибудь меня выслушал!
Вот подпись моя. Пусть Всемогущий ответит.
Пусть мой обвинитель запишет свое обвинение.

О, я носил бы его на плече,
надевал его, как венец.

Каждый свой шаг я открыл бы Ему,
и, как князь, приблизился бы к Нему.)

Если взывала против меня земля,
и рыдали ее борозды вместе,

потому что я ел ее плод,
и не платил за него, и душу владельцев ее изнурял,

то пусть растет вместо хлеба терн
и сорные травы взамен ячменя.